СТАТУС — ЧЕЛОВЕК!

РОМАН В МИНИАТЮРЕ

Парижский спор и прощание с собой.

Ты стоишь у панорамной стены, и под твоими ногами плывет ночной Париж. Не тот, старый, что остался внизу, погребенный под смогом и световым шумом, а настоящий. Город Огней, воссозданный здесь, на персональном летающем острове «Версаль-2», с такой скрупулезностью, что даже воздух пахнет ночными каштанами и дорогими духами. Бокал в твоей руке холодит пальцы, его содержимое — шампанское урожая 2112 года, каждая капля которого стоит больше, чем годовой доход среднего жителя Нижнего Уровня. Но ты не думаешь об этом. Ты смотришь на отражение в армированном стекле.
На тебя смотрит Алекс Даймонд. Мужчина в расцвете сил, в идеально сшитом костюме из смарт-шелка, который меняет оттенок в такт твоему сердцебиению. Успешный. Могущественный. Глава корпорации «Гелиос», контролирующей энергетику половины земного шара. Человек, способный движением пальца на голографическом экране обрушить рынки или поднять из руин целые города.
— Красиво, не правда ли? — раздается рядом знакомый голос с легкой хрипотцой.
Стивен Грок подходит и становится рядом, тоже глядя на панораму. Он — твоя тень, твой соперник и единственный настоящий друг в этом мире небожителей. Глава «Омникора», вечный конкурент. Его лицо, как всегда, непроницаемо, но в глазах пляшут дьявольские искорки.
— Весь этот мир, Алекс. Мы его создали, — продолжает он, делая неопределенный жест рукой, охватывающий и парящие фуршетные дроны, и искусственные облака, подкрашенные в цвет заката, и сотни гостей, чьи состояния могли бы купить небольшую страну. — Мы. Наши деньги. Наш ум. Наша воля.
Ты усмехаешься, делая глоток. Пузырьки лопаются на языке.
— Не деньги, Стивен. Люди. Идеи. Стремления. Деньги — лишь инструмент. Смазка для механизма прогресса.
Стивен тихо смеется.
— О, мой дорогой идеалист. Ты всё ещё веришь в эти сказки из старых книг? Посмотри вокруг. — Он кивает в сторону молодой актрисы, которая смеется над шуткой пожилого медиамагната. — Она смеется, потому что он может сделать её звездой. Вон тот политик жмет руку банкиру не из уважения, а из-за кредитной линии для своей кампании. А та очаровательная дама смотрит на тебя не потому, что у тебя красивые глаза, а потому, что альянс с «Гелиосом» усилит клан её мужа. Всё это — рынок. А мы с тобой — главные игроки. Убери деньги, и что останется? Пустота. Животный страх. Никто не подаст тебе руки, если у тебя нечего положить в неё взамен.
Его слова бьют точно в цель, в то самое сомнение, которое ты сам иногда ощущаешь. Но ты не можешь, не хочешь с ним соглашаться. Это означало бы признать, что вся твоя жизнь, твои принципы — лишь позолоченная обертка для главного божества этого мира — капитала.
— Ты не прав, — твердо говоришь ты. — Есть вещи, которые не продаются. Любовь. Настоящая дружба. Уважение, заслуженное не состоянием, а поступками. Достоинство. Если отнять у меня всё, я останусь собой. И я смогу доказать, что меня можно ценить и любить просто как человека.
Стивен смотрит на тебя долго, изучающе. Его глаза сужаются.
— Докажешь? — в его голосе появляется сталь. — Красивые слова, Алекс. Но они ничего не стоят. Ты говоришь это, стоя на острове стоимостью в триллион кредитов, попивая шампанское за миллион. Ты никогда не был ничем. Ты родился с серебряной ложкой во рту, закончил лучшие закрытые школы, унаследовал империю. Ты не знаешь, что такое быть внизу.
— И что ты предлагаешь? — ты поворачиваешься к нему. Вечеринка вокруг вас словно затихает, сжимается до пространства между вами двумя.
— Пари, — выдыхает Стивен, и в этом слове звучит азарт безумца, готового поставить на кон всё. — Жесткое. Безумное. Настоящее.
Ты молчишь, ожидая.
— Три года, — говорит он, загибая палец. — Мы используем новейшую технологию пси-блокады. Полное стирание твоей личности, связанной с деньгами, статусом, властью. Мы создадим тебе новую биографию — сирота из трущоб, выросший на улицах. И выбросим тебя внизу. В самом грязном секторе под Пристанью. Без денег, без документов, без имени. Если за эти три года ты сможешь доказать свою теорию… если тебя будут любить, ценить, если ты создашь что-то настоящее, не имея ничего за душой… ты выиграешь.
— А если нет? — спрашиваешь ты, чувствуя, как по спине пробегает холодок.
— Если ты сломаешься, — улыбка Стивена становится хищной. — Если тебя раздавят. Если ты поймешь, что без денег ты — никто, и приползешь к моим наблюдателям с мольбой всё вернуть… или если по истечении срока ты останешься одиноким, никому не нужным отбросом… тогда проиграешь.
— Какова ставка?
— Всё, — просто отвечает Стивен. — Проигравший отдает победителю контрольный пакет своей корпорации. «Гелиос» против «Омникора».
Ты смотришь ему в глаза. Это безумие. Абсолютное, чистое безумие, которое может родиться только от скуки и всемогущества. Но в то же время… это вызов. Тот самый вопрос, который ты задавал себе в тишине. Кто ты без своей империи? Ты смотришь на проплывающую мимо Матильду, твою дочь, которая смеется, разговаривая с подругами. Она — единственное, что имеет значение. Ты хочешь, чтобы она знала: её отец — не просто мешок с деньгами. Он — человек.
— Я согласен, — говоришь ты, и эти два слова звучат как приговор.
Стивен протягивает руку. Ты пожимаешь её. Сделка заключена.
…Последнее, что ты помнишь — это стерильная белизна медицинской лаборатории на борту личного шаттла Стивена. Его хитрая улыбка сквозь стекло. Мягкое гудение аппаратуры. Укол в шею. Последняя мысль, вспыхнувшая и погасшая, как звезда: «Матильда… я должен…»
И затем — темнота.
[Протокол 001. Удаление. Личность: А. Даймонд. Цель: Тест на истинную ценность. Начало: 23.05.2147.]

Рождение Огрызка.
Ты приходишь в себя от резкого запаха. Смесь гнили, озона после короткого замыкания и чего-то кислого, от чего сводит скулы. Ты лежишь на чем-то влажном и комковатом. Открываешь глаза. Над тобой — переплетение ржавых балок, покрытых слизью, уходящих в бесконечную темноту. Низкое небо из стали и бетона. Где-то далеко вверху гудит что-то огромное, могучее, заставляя мелкую пыль сыпаться тебе на лицо.
Ты садишься, и мир качается. Голова раскалывается. Внутри — пустота. Не та пустота, когда что-то забыл, а абсолютная, звенящая пустота, словно из твоего черепа вынули всё содержимое, оставив лишь базовые инстинкты. Ты не знаешь, кто ты. Где ты. Как ты здесь оказался.
В голове бьется один-единственный образ, как назойливая муха: лицо девочки. Имя. Матильда. Кто это? Сестра? Дочь? Воспоминание? Мечта? Ты не знаешь. Но это имя — единственный якорь в бушующем океане небытия. И еще одно странное чувство: ты кому-то что-то должен доказать. Но кому? И что?
— Эй, очнулся, огрызок?
Голос скрипучий, как несмазанная телега. Ты поворачиваешься и видишь старика, сидящего на ящике неподалеку. У него седая, клочковатая борода, лицо в глубоких морщинах и глаза, которые видели слишком много. Одет он в лохмотья, но поверх них накинут когда-то белый медицинский халат, теперь серый от грязи.
— Где я? — твой собственный голос звучит хрипло и незнакомо.
— В «Подбрюшье». Нижний уровень сектора Гамма, под Пристанью-7. Свалился сверху, как мешок с мусором. Повезло, что на кучу ветоши угодил, а не на арматуру. Я тебя оттащил. Что, совсем ничего не помнишь?
Ты качаешь головой.
— Бывает, — философски замечает старик. — Здесь память — не самая ценная валюта. Иногда лучше без неё. Звать-то тебя как?
Ты открываешь рот и понимаешь, что не знаешь. Ничего.
Старик хмыкает, осматривая тебя. Твоя одежда — дешевая роба, на ногах — стоптанные ботинки. Ничего, что могло бы дать подсказку. Ты нервно начинаешь грызть ноготь на большом пальце.
— А, вот оно что, — старик кивает на твою руку. — Вечно что-то грызешь. Будешь Огрызок. Не самое плохое имя в наших краях. Я — Док. Лечу тут всякий сброд за еду да железки.
Так у тебя появляется имя. Огрызок. Оно кажется унизительным, неправильным, словно прилипший к подошве мусор. Но это лучше, чем ничего.
Мир вокруг начинает обретать контуры. Это гигантская свалка, выросшая в тени колоссального небоскреба-пристани, который теряется где-то в смоге над головой. Люди-тени снуют между горами мусора и самодельными лачугами из листов металла и пластика. Воздух тяжелый, влажный. Выживание здесь — это ежедневная борьба. Док становится твоим невольным проводником. Он учит тебя основам: где достать чистую воду из конденсаторов, какие грибы, растущие на стенах, можно есть, а какие убьют тебя за час, как отличать банду «Ржавых» от «Стервятников» и почему никогда нельзя ходить по северным туннелям после полуночи.
Твоя «легенда», вбитая в подсознание, работает безупречно. Ты — сирота, выросший на улице. Руки сами знают, как проверить карман зазевавшегося торговца, как оценить стоимость найденного чипа или старой батареи. Ты воруешь, меняешь, иногда дерешься. Каждый день — это голод, холод и страх. Но внутри тебя что-то горит. Что-то не дает тебе сдаться, раствориться в этой серой массе отчаяния.
Однажды ты видишь, как трое здоровенных парней из банды «Ржавых» отнимают что-то у маленькой девочки лет семи. Она стоит, сжимая в руке краюху хлеба, и смотрит на них огромными, полными слез глазами. И в этот момент что-то в тебе щелкает. Образ в голове — Матильда — накладывается на лицо этой перепуганной малышки.
Ты не думаешь. Ты просто действуешь.
Ты подбираешь с земли кусок ржавой трубы и, прежде чем сам успеваешь понять, что делаешь, бьешь одного из бандитов по колену. Он воет от боли и падает. Двое других поворачиваются к тебе, их лица искажает ярость. Ты понимаешь, что сейчас тебя убьют. Но ты стоишь, выставив трубу перед собой.
И тут происходит странное. Ты не просто стоишь. Твоя стойка, хват, взгляд — в них есть что-то, чего здесь, внизу, быть не должно. Уверенность. Осанка человека, привыкшего не подчиняться, а повелевать. Бандиты на мгновение замирают, сбитые с толку. Этого мгновения хватает, чтобы из-за угла выскочили патрульные Корпуса Безопасности Пристани. Бандиты, ругаясь, бросаются наутек.
Ты стоишь, тяжело дыша, адреналин гудит в ушах. Девочка подходит к тебе и протягивает половину своей краюхи.
— Спасибо, — шепчет она. — Я Лина.
Ты берешь хлеб. И в этот момент, глядя в её благодарные глаза, ты впервые за всю свою новую жизнь чувствуешь не голод, не страх, а что-то другое. Теплое. Важное. Ты спас её. Ты, Огрызок, никому не нужный отброс. И это чувство оказывается сильнее голода. Ты отдаешь ей хлеб обратно.
— Ешь. Тебе нужнее.
С этого дня Лина ходит за тобой хвостиком. Ты делишься с ней едой, защищаешь от других обитателей трущоб. Ты учишь её тому, чему научил тебя Док. Забота о ней становится смыслом твоего существования. Она — твоя Матильда здесь, в этом аду. Ты не знаешь, почему, но чувствуешь, что так правильно.
Вечером ты сидишь у костра с Доком. Он обрабатывает ссадины на твоих костяшках.
— Глупо было лезть на «Ржавых» из-за девчонки, — ворчит он.
— Наверное, — соглашаешься ты.
— Но правильно, — добавляет Док, хитро глядя на тебя. — В тебе есть стержень, парень. Не такой, как у остальных. Ты не просто выживаешь. Ты пытаешься жить. Это опасно здесь.
Ты смотришь на огонь. Ты не знаешь, откуда в тебе этот стержень. Но ты чувствуешь его. Это единственное, что у тебя есть, кроме имени «Огрызок» и призрачного образа девочки по имени Матильда. И ты решаешь, что этого хватит. По крайней мере, на сегодня.
[Пси-блокировка стабильна. Параметр: Забота. Отклонение: 0.1%]

Восхождение внизу.

Дни, похожие один на другой, складываются в недели. Прошел год с момента появления Огрызка в нижнем ярусе сектора Гамма. Выживание превращается в рутину. Ты добываешь еду, следишь, чтобы Лина была в безопасности, слушаешь ворчание Дока. Но этого мало. Голод, который ты ощущаешь, уже не только физический. Это голод по смыслу, по порядку, по чему-то большему, чем просто пережить еще одну холодную ночь. Ты смотришь на хаос «Подбрюшья» — на бессмысленную жестокость, на отчаяние, на людей, которые давно перестали видеть дальше завтрашнего дня, — и внутри тебя поднимается глухое раздражение. Это неправильно. Неэффективно. Так не должно быть.
Ты начинаешь с малого. Работа грузчиком на нижних доках Пристани-7. Адский труд. Ты таскаешь тяжелые, гудящие контейнеры с технической водой, плазменными батареями и продовольствием для верхних уровней. Платят жалкие крохи, которых едва хватает на еду для тебя и Лины. Но ты не просто таскаешь. Ты наблюдаешь.
Твой мозг, лишенный воспоминаний, но не аналитических способностей, работает как часы. Ты замечаешь, как неэффективно организованы потоки грузов. Как бригадиры воруют часть поставок, создавая искусственный дефицит. Как мелкие торговцы вынуждены платить дань бандам за право пронести свой товар. Ты видишь систему, прогнившую и хаотичную, и инстинктивно начинаешь искать в ней уязвимости и точки роста.
Однажды, во время разгрузки партии синтетического белка, ты подходишь к бригадиру, мужчине с лицом, похожим на мятый кулак.
— Если пустить малые челноки по техническому коридору B-4, можно сократить время доставки на двадцать минут, — говоришь ты.
Бригадир смотрит на тебя как на говорящую грязь.
— Тебя кто просил умничать, Огрызок? Таскай ящики, пока зубы не стер.
Но ты не отступаешь. Ты раскладываешь ему на грязном полу схему из гаек и болтов, доказывая свою правоту. Ты говоришь о логистике, о пропускной способности, о вещах, названий которых ты даже не должен знать. Бригадир хмурится, но в его глазах проскальзывает интерес. Идея работает. Через неделю тебя ставят старшим в звено. Еще через месяц ты уже не таскаешь ящики, а руководишь небольшим складом. Ты вводишь свою систему учета, при которой воровать становится почти невозможно. Производительность вырастает.
Ты начинаешь зарабатывать чуть больше. Но вместо того чтобы тратить все на себя, ты делаешь то, чего здесь не делает никто: ты вкладываешь. Ты договариваешься с Доком — он организует что-то вроде медпункта, а ты обеспечиваешь его медикаментами, которые вымениваешь на свои «логистические услуги». Ты находишь нескольких сильных, но затравленных парней, которых постоянно обирали «Ржавые», и предлагаешь им работу — охранять твои небольшие караваны товаров. Ты платишь им честно. Ты даешь им цель.
Вокруг тебя начинает формироваться команда. Молчаливый гигант по кличке Молот, которого ты однажды защитил от патрульных. Юркая девчонка-подросток Рысь, которая может пролезть куда угодно и знает все тайные ходы «Подбрюшья». Они не просто работают на тебя. Они тебе доверяют. Потому что ты видишь в них не отбросов, а людей. Ты делишь с ними риски и прибыль. Ты создал маленький островок порядка посреди океана хаоса. Для местных ты больше не просто Огрызок. Тебя начинают называть Босс.
Твой успех, конечно, не остается незамеченным. «Подбрюшье» — это территория Ржавого Барона, главаря самой крупной банды. Он не терпит конкуренции. Однажды вечером, когда ты возвращаешься в свою лачугу, где тебя ждет Лина, дорогу тебе преграждают трое головорезов Барона.
— Барон недоволен, — говорит их старший, поигрывая заточенным куском арматуры. — Ты работаешь на его земле. Пора платить налог. Половину всего, что имеешь.
Ты смотришь на них. Страха нет. Есть только холодная, расчетливая ярость. Отдать половину — значит предать тех, кто тебе поверил. Значит вернуться к тому, с чего ты начал.
— Я плачу тем, кто на меня работает. Барону я ничего не должен, — спокойно отвечаешь ты.
Это наглость. Прямой вызов. Удар прилетает неожиданно, в живот. Ты сгибаешься, хватая ртом воздух. Второй удар — по лицу. Вкус крови наполняет рот. Они избивают тебя, но не убивают. Это предупреждение.
— Подумай хорошенько, Босс, — сплевывает старший. — У Барона длинные руки. Он может достать всё, что тебе дорого. И всех.
Они уходят, оставив тебя лежать на грязной земле. Кое-как ты добираешься до Дока. Пока он зашивает тебе рассеченную бровь, ты смотришь на свое отражение в осколке зеркала. Разбитое, опухшее лицо. Но глаза… глаза горят огнем, которого ты сам в себе не подозревал. Это не конец. Это только начало войны.

Вечерами ты иногда заходишь в единственное относительно приличное место в секторе — бар «Последний шанс». Его держит Эллис. Девушка с усталыми, но умными глазами и шрамом на щеке, о котором никто не решается спрашивать. Она видела, как в «Подбрюшье» появлялись и исчезали десятки таких «боссов», как ты. Она относится ко всем с долей цинизма, но за тобой она наблюдает иначе.
Она видит, как ты возишься с Линой, как девчонка доверчиво жмется к тебе. Она слышит, как уважительно о тебе говорят Молот и Рысь. Она видит, что ты не упиваешься своей крошечной властью, а пытаешься что-то построить.
В тот вечер, после избиения, ты сидишь за стойкой, а она молча протирает стакан и ставит перед тобой бутылку с крепким самогоном.
— За счет заведения, — говорит она. — За храбрость. Или за глупость.
— И в чем разница? — хрипло спрашиваешь ты.
— Глупость — это бросить вызов Барону. Храбрость — это сделать это ради чего-то, — она кивает в сторону двери, словно видит там твою команду, твой медпункт, маленькую Лину. — Он тебя не оставит в покое. Он попытается сломать тебя через них. Через самых слабых.
Её слова подтверждают твои собственные опасения. Она смотрит на тебя без жалости, но с чем-то похожим на… веру.
— У тебя лицо не отсюда, Огрызок, — вдруг говорит она тихо, чтобы никто не услышал. — И повадки. Ты как породистый пес, которого выбросили на помойку. Ты можешь сколько угодно валяться в грязи, но порода все равно видна. Не дай им превратить тебя в шавку.
Ты смотришь на нее. И впервые за долгое время чувствуешь, что кто-то видит не Огрызка, не Босса, а тебя самого. Того, кем ты являешься, даже не зная этого. Это странное, новое чувство. Не та любовь, о которой говорил Стивен Грок в твоей прошлой, забытой жизни — любовь, купленная за статус и деньги. Это что-то другое. Тихое, хрупкое и настоящее. И оно дает тебе больше сил, чем все деньги мира. Ты знаешь, что будешь драться. Не за себя. За них.
[Нейро-синхронизация. Параметр: Доверие. Пороговое значение: превышено. Активность эмпатии: высокая.]

Тень сверху.

День за днём складываются в недели, а те в месяцы. Проходит почти два года. Твоя маленькая «империя» держится. Ты не победил Ржавого Барона, но вы достигли хрупкого, напряженного равновесия. Ты отвоевал свой сектор, свою территорию, где действуют твои правила: не трогать слабых, работать честно, помогать своим. Барон, потеряв нескольких лучших бойцов в стычках с твоими людьми под предводительством Молота, решил пока не рисковать, ограничиваясь угрозами и мелкими пакостями. Ты стал силой, с которой приходится считаться. У тебя есть люди, есть ресурсы, есть уважение. И есть Эллис, чей бар стал для тебя тихой гаванью, местом, где можно просто поговорить, не будучи Боссом. Ваши отношения не переросли в нечто большее, но держатся на глубоком, молчаливом понимании, которое ценнее многих слов.
Но однажды всё меняется.
Над «Подбрюшьем» разносится низкий, вибрирующий гул, от которого дрожат стальные балки. Все замирают и поднимают головы. Это звук, который здесь слышат нечасто — раз в несколько месяцев. Звук прибытия. Один из Небесных Островов причаливает к Пристани-7.
Сквозь вечный смог пробивается неземное сияние. Гигантская, изумрудно-зеленая глыба, увенчанная сияющими шпилями зданий, медленно и величественно стыкуется с вершиной небоскреба. Оттуда, сверху, вниз проливается чистый, золотистый свет, пахнущий цветами и дождем. Для жителей «Подбрюшья» это зрелище сродни явлению божества — прекрасного, недостижимого и безразличного. Они смотрят наверх со смесью восхищения и ненависти.
Ты тоже смотришь. Но в тебе это зрелище рождает иное чувство. Острую, необъяснимую тоску. Дежавю, такое сильное, что сводит зубы. Тебе кажется, что ты знаешь, каков на ощупь тот полированный белый камень, из которого сложены здания. Ты почти чувствуешь на языке вкус холодного шампанского…
— Красиво, да? — говорит рядом Лина, с восторгом глядя наверх. — Говорят, там живут ангелы.
— Не ангелы, — хрипло отвечаешь ты, не в силах оторвать взгляд. — Просто люди.
Но даже для тебя самого эти слова звучат неубедительно.
В ближайшие дни Пристань оживает. Начинается «Пересменка» — выгрузка отходов с Острова и загрузка свежих ресурсов. Появляются богачи, «небожители», спускающиеся на средние уровни в сопровождении охраны — ради экзотики, деловых встреч или просто чтобы пощекотать себе нервы.
Именно тогда у тебя случается первый сбой.
Ты находишься на одном из складов, проверяя партию водяных фильтров, когда мимо проходит один из них. Высокий мужчина в белоснежном костюме, окруженный телохранителями. Он случайно роняет платиновую перчатку. Один из твоих людей бросается было поднять её, но ты его останавливаешь жестом. Ты подходишь и сам поднимаешь перчатку.
В тот момент, когда твои пальцы касаются мягкой, невероятно дорогой кожи и холодной застежки с гравировкой, твой мир взрывается.
Не звук. Не свет. Белая пустота, поглощающая всё. В ней на долю секунды вспыхивает образ: ты стоишь у панорамной стены, в такой же перчатке, и смотришь на ночной город под ногами. Рядом — смеющееся лицо Стивена Грока. Запах каштанов и дорогих духов.
Видение исчезает так же быстро, как и появилось, оставляя после себя раскаленный гвоздь в затылке. Мир плывет, тебя тошнит. Ты опираешься о стену, пытаясь отдышаться.
— Эй, Босс, ты в порядке? — Молот подхватывает тебя под руку.
Ты лишь качаешь головой, протягивая перчатку ошеломленному «небожителю». Тот брезгливо забирает её кончиками пальцев и уходит, не сказав ни слова.
Эти приступы начинают повторяться. Вспышки образов, лишенных контекста. Звук смеха красивой женщины. Ощущение полета. Лицо девочки — нет, не Лины, другой, той самой Матильды из твоей единственной путеводной звезды-воспоминания. Каждый такой «проблеск» выбивает тебя из колеи на несколько часов, оставляя с дикой головной болью и ощущением, что ты сходишь с ума.
Док замечает твое состояние. Однажды, после особенно сильного приступа, он затаскивает тебя в свой медпункт. Он долго светит тебе в глаза, сканирует самодельным диагностическим прибором твою голову.
— Что со мной, Док? — спрашиваешь ты, когда боль немного отступает.
— Не знаю, парень, — отвечает он, хмурясь над показаниями прибора. — Но это не похоже на обычную мигрень. Твоя мозговая активность… она странная. Как будто кто-то поставил на дверь амбарный замок, а теперь изнутри его пытаются выбить тараном. Твоя память не просто отсутствует. Она заблокирована. Искусственно.
Слова Дока пугают и одновременно приносят странное облегчение. Ты не сумасшедший. С тобой что-то сделали. Но кто? И зачем?
Тем временем, твой конфликт с Бароном выходит на новый уровень. Его люди вдруг начинают действовать умнее, как будто кто-то координирует их усилия. Кто-то несоизмеримо умнее чем они. Они находят два твоих тайника с припасами, о которых знали только ты и Молот. Во время очередной стычки они используют не заточки и трубы, а дорогие шоковые дубинки, которые есть только у Корпуса Безопасности. Ты понимаешь, что у Барона появился информатор. Или покровитель. Кто-то сверху.
Эллис подтверждает твои догадки.
— К Барону приходили чужаки, — говорит она тебе однажды вечером шепотом. — Не отсюда. В дорогой одежде, но с глазами убийц. О чем-то долго говорили. После этого он и начал новую охоту на тебя. Огрызок, кто ты такой? Зачем ты понадобился людям с верхних уровней?
Ты не знаешь ответа. Ты — Огрызок, Босс из трущоб. Но почему-то люди с Небесных Островов, те самые «ангелы», хотят твоего уничтожения. Война перестает быть локальной. Ты чувствуешь, как невидимая сеть сжимается вокруг тебя. Тебя проверяют. Тебя подталкивают к краю. Хотят посмотреть, сломаешься ли ты. И самый страшный враг в этой войне — не Ржавый Барон. Это пустота в твоей собственной голове, из которой доносятся обрывки чужой, роскошной и непонятной жизни.
[Блок 7-Б. Несанкционированный доступ к нейро-интерфейсу. Причина: сильный эмоциональный триггер. Обнаружены: фрагменты визуальной памяти. Статус: Угроза дестабилизации.]

Цена человечности

Давление нарастает. Мир вокруг тебя сжимается, как кулак. Атаки Ржавого Барона становятся все более дерзкими и точными, словно невидимый стратег направляет руку грубого бандита. Ты теряешь склады, людей, территорию. Твоя маленькая община живет в постоянном страхе. Ты понимаешь, что это не просто война за контроль над трущобами. Это охота. И дичь в ней — ты. Призраки из твоей заблокированной памяти становятся все настойчивее, превращая сон в пытку, а моменты покоя — в калейдоскоп бессвязных, роскошных образов.
Стивен Грок, наблюдающий за тобой через десятки скрытых камер и отчеты своих агентов, видит, что ты не ломаешься. Ты огрызаешься. Ты держишься за людей, которые тебе доверяют. Твоя стойкость его не восхищает — она его злит. Ты доказываешь то, что он считал невозможным. А значит, ставки нужно поднять до предела. Он решает ударить туда, где броня бессильна — в самое сердце.
Удар наносят не люди Барона. Его наносит «система».
Одним утром в твой сектор спускается отряд Корпуса Безопасности Пристани. Не обычный патруль, а тяжеловооруженные бойцы в экзоскелетах. Они не нападают. Они оцепляют район и зачитывают приказ: в связи с «ростом криминальной активности и угрозой для несовершеннолетних», все дети-сироты сектора подлежат немедленному изъятию и отправке в государственный приют на верхних уровнях.
Ты леденеешь, слушая равнодушный голос из вокс-кодера. Это ложь. Здесь никогда никого не волновали дети. Это предлог. Ты видишь, как офицер указывает жезлом на Лину, которая испуганно жмется к тебе.
— Эта девочка. Она пойдет с нами. По документам, она находится под опекой опасного криминального элемента, известного как «Огрызок».
Все вокруг понимают, что это спектакль, срежиссированный ради одного зрителя — тебя. Люди Барона стоят поодаль, на их лицах — злорадные ухмылки. Это его победа, доставшаяся ему чужими руками. Твои люди — Молот, Рысь и другие — сжимают кулаки, но что они могут сделать против закованных в броню солдат?
Ты оказываешься перед выбором, который страшнее любой драки. Ты можешь отдать Лину. Позволить системе забрать её, и тогда, возможно, охота на тебя прекратится. Они получат то, что хотели — доказательство твоего бессилия. Ты спасешь свою жизнь и то, что осталось от твоей «империи», но потеряешь душу. Или ты можешь драться. Вступить в открытый бой с властями, стать в их глазах террористом, обречь на смерть себя и всех, кто пойдет за тобой.
Ты смотришь в глаза Лины, полные ужаса. И в этот момент вся твоя прошлая, забытая жизнь и настоящая, выстраданная, сливаются в одной точке. Тот спор в пентхаусе, слова Стивена о том, что всё продается и покупается, твоё обещание доказать обратное… Всё это теряет смысл перед лицом простого, ясного факта: ты любишь этого ребенка. И ты её не отдашь.
— Она останется со мной, — говоришь ты, делая шаг вперед и заслоняя Лину собой.
Офицер Корпуса медленно поднимает плазменную винтовку.
— Это сопротивление властям. Последнее предупреждение.
И ты принимаешь решение. Не как Босс. Не как Огрызок. А как человек, защищающий своего ребенка. Ты жертвуешь всем.
— Молот! Рысь! План «Исход»! — кричишь ты.
Это кодовое слово, которое вы разработали на самый крайний случай. Оно означает одно: всё кончено. Мы уходим. Но уходим с боем.
В следующую секунду сектор погружается в хаос. По твоему сигналу взрываются несколько заранее заложенных шумовых гранат. Рысь и её ребята обрушивают с балок гору мусора, отрезая часть бойцов Корпуса. Молот, ревя от ярости, врезается в их строй, сминая броню, как фольгу.
Ты не пытаешься победить. Ты покупаешь время. Ты подхватываешь Лину на руки и бежишь. Ты бежишь мимо своего склада, который уже полыхает — ты сам приказал его поджечь, чтобы уничтожить все, что не можешь забрать. Ты бежишь мимо бара Эллис, и она, рискуя всем, бросает тебе сумку с водой и припасами. Ваши взгляды встречаются на секунду, и в её глазах — страх и гордость.
Погоня идет по пятам. Ты несешься по запутанным туннелям «Подбрюшья», которые знаешь как свои пять пальцев. Но за тобой идут не обычные солдаты. За тобой идет профессионал. Один из тех «чужаков», что приходили к Барону. Человек в строгом сером костюме, который движется с нечеловеческой скоростью и точностью, легко обходя все твои ловушки. Агент Стивена.
Ты загоняешь себя в тупик — на заброшенную техническую платформу на самом краю Пристани. Внизу — пропасть в сотни метров, в которой тонут огни Нижнего Города. Пути назад нет. Агент выходит из тени, в его руке — элегантный игольчатый пистолет. Его лицо спокойно и бесстрастно.
— Алекс Даймонд, — говорит он, и от звука этого имени у тебя в голове взрывается сверхновая. — Эксперимент окончен. Вы проиграли. Отдайте девочку.
В один миг, в одну ослепительную вспышку боли, всё возвращается. Париж. Пари. Стивен. Твоя настоящая дочь, Матильда, как две капли воды похожая на Лину. Три года. Всё это было игрой. Жестокой, чудовищной игрой.
Агент ждет. Он ждет, что ты, осознав правду, поймешь тщетность сопротивления. Что ты сдашься, чтобы вернуть свою жизнь, свою империю. Ведь теперь ты знаешь, что на кону.
Но он, как и Стивен, ошибается.
Да, ты всё вспомнил. Ты вспомнил, кто такой Алекс Даймонд. Но за последние три года ты узнал, кто такой Огрызок. Знание прошлого не отменяет настоящего. Оно лишь придает ему новый, трагический смысл. Эта девочка — не просто рычаг в споре миллиардеров. Она — человек, которого ты полюбил. Люди, погибшие, прикрывая твой отход — не пешки. Они были твоими друзьями.
— Мое имя — Огрызок, — выдыхаешь ты, крепче прижимая к себе плачущую Лину. — И я не проиграл.
В этот момент пикового стресса, жертвы и ясного осознания, твой мозг делает то, чего не предусматривали создатели пси-блокады. Он не просто вспоминает и осознаёт себя заново, твой разум перезаписывает себя. Ты — это и Алекс Даймонд, и Огрызок. Оба. Единое целое.
Ты видишь за спиной агента качающийся на тросе грузовой контейнер. Логика Алекса Даймонда за доли секунды просчитывает траекторию. Решимость Огрызка толкает тебя на безумный поступок. Ты швыряешь в панель управления платформой тяжелый гаечный ключ, который до сих пор сжимал в руке. Панель искрит. Тормоза контейнера с визгом отключаются.
Агент оборачивается на шум, и в этот момент многотонная махина сбивает его с платформы.
Ты стоишь на краю, тяжело дыша, прижимая к себе ребенка. Ты свободен, и в то же время ты потерял всё. Ты обрёл себя вновь, выиграл пари, но сейчас тебе на это плевать. Главное — Лина в безопасности. Ты смотришь в бездну, куда улетел агент, и понимаешь, что война еще не окончена. Она только что перешла на новый уровень.
[Протокол 002. Сбой. Удаление. Личность: А. Даймонд. Результат теста: Позитивный. Активация: Частичный откат амнезии. Срок: Завершено.]

Вызов и новое начало

Прошло несколько недель с той ночи на платформе. Срок пари, три года, истек.
Ты снова сидишь напротив Стивена Грока. Между вами — стол из цельного лунного обсидиана. Вокруг — та же немыслимая роскошь его личного Небесного Острова, с которой всё и началось. Искусственное солнце заливает зимний сад мягким светом. Пахнет редкими орхидеями и озоном.
Но ты другой. И мир вокруг тебя другой.
На тебе снова безупречно сшитый костюм, но сидит он иначе. Плечи расправлены не от гордости владельца мира, а от уверенности человека, который знает свою реальную цену. На скуле остался тонкий белый шрам — память о последней стычке с людьми Барона. Лучшие хирурги предлагали убрать его бесследно, но ты отказался. Это часть тебя. Часть, которую ты не променяешь ни на какие деньги.
Твоя память полностью восстановлена. Она больше не разделена на «до» и «после». Воспоминания о заключении сделок в совете директоров «Гелиоса» соседствуют с памятью о том, как вы с Доком делили последнюю банку консервов. Образ твоей дочери Матильды переплетается с образом перепуганной Лины. Ты — симбиоз. Алекс Даймонд, обладающий памятью и сердцем Огрызка.
Стивен молчит, глядя на тебя. В его глазах нет злорадства, нет азарта. Только холодное, тотальное непонимание. Будто он смотрит на результат научного эксперимента, который опроверг все законы физики.
— Ты выиграл, — наконец говорит он. Голос глухой, лишенный эмоций. — Мои юристы уже готовят документы на передачу контрольного пакета «Омникора».
Ты киваешь, делая глоток простой воды из стакана. Шампанское тебя больше не интересует.
— Я просмотрел все отчеты, — продолжает Стивен, скорее для себя, чем для тебя. — Каждую минуту записи. Я видел, как ты дрался, строил, как собирал вокруг себя этих… отбросов. Я думал, это просто твой инстинкт, воля к власти, перенесенная в новые условия. Но та ночь… на платформе… Ты знал всё. Ты знал, что на кону две крупнейшие корпорации мира. И ты был готов умереть ради какого-то уличного ребенка. Я не понимаю этого, Алекс. Это нелогично. Это… плохая сделка.
Ты смотришь ему прямо в глаза. И впервые за долгие годы видишь его не как друга или соперника, а как заключенного. Он сидит в роскошной, идеальной клетке, построенной из собственных убеждений, и не видит мира за её пределами.
— В этом и есть твоя ошибка, Стивен, — спокойно говоришь ты. — Ты думал, что это спор о деньгах и влиянии. А это был спор о ценности. Ты считал, что человек — это его банковский счет. А я узнал, что человек — это сумма его связей с другими людьми. Моя связь с Линой, с Доком, с Эллис, с Молотом… она оказалась сильнее, чем всё, что мог предложить твой мир. Ты проиграл не потому, что я оказался выносливее. А потому, что ты поставил не на ту валюту.
Стивен откидывается на спинку кресла. Его мир, построенный на логике капитала, рухнул. Ты не просто выиграл его состояние. Ты обесценил всю его философию.
— И что теперь? — спрашивает он. — Что ты будешь делать со всей этой властью, новый мессия из трущоб?
Ты встаешь и подходишь к панорамной стене, глядя вниз. Далеко-далеко, под слоями облаков и смога, угадываются очертания Пристани-7. Твоего дома.
— Я не мессия, — говоришь ты, не оборачиваясь. — Я — мост. Ты был прав в одном: мы, те, кто наверху, создали этот мир. Но мы забыли построить в нем лестницы. Только стены. Я собираюсь это исправить.
Ты поворачиваешься к нему.
— «Омникор» я забираю. Но не для того, чтобы слить его с «Гелиосом». Две эти корпорации станут фундаментом для нового проекта. Мы начнем строить инфраструктуру внизу. Школы. Больницы. Системы очистки воды. Мы дадим им не подачки. Мы дадим им шанс. Тот самый шанс, которого у Огрызка не было, но он создал его сам.
Ты направляешься к выходу. У самой двери ты останавливаешься.
— Ах, да. Ржавого Барона и верхушку Корпуса Безопасности Пристани-7 вчера арестовали. За коррупцию и организацию преступного сообщества. Их ждет долгий суд. Активы Барона конфискованы и пойдут в фонд восстановления сектора Гамма. Первым делом мы отстроим там бар. Им будет управлять женщина по имени Эллис. И медпункт, для одного старого ворчливого доктора.
Ты уходишь, оставляя Стивена Грока одного в его стерильном раю, наедине с рухнувшими идолами. У него ещё достаточно денег, чтобы остаться в нём жить, но уже недостаточно, чтобы изменить в нём хоть что-то…
Твой личный шаттл бесшумно отстыковывается от острова. Пилот-андроид ждет указаний.
— Курс на «Гелиос-Прайм», сэр?
Ты смотришь на свои руки. Руки миллиардера, которые помнят липкую химическую грязь, слякоть, холод ржавой трубы и тяжесть контейнеров.
— Нет, — отвечаешь ты. — Курс на Пристань-7. Нижние уровни. Найди мне посадочную площадку как можно ближе к сектору Гамма.
Шаттл меняет курс и начинает снижение, пронзая облака. Ты летишь домой. Не к роскоши и власти, а к людям, которые научили тебя быть человеком. Твой спор окончен. Но твоя настоящая жизнь только начинается.
[Память восстановлена. Личность: Алекс Даймонд. Новые параметры: Милосердие, Эмпатия, Привязанность. Статус: Человек.]

© Shevanez, 2025